16 февраля 2010 г.
Признаться честно, в работу участковых милиционеров я никогда не верила. Сколько бы не меняла место жительства — ни разу ни один из них не появлялся проверить, кто это тут заселился. Но раз они существуют, значит, это кому-нибудь нужно? Убедиться в полезности этой профессии я и отправилась однажды вечером.
Участковый пункт милиции № 6 находится на улице Патриса Лумумбы. В небольшом полуподвальном помещении работают пятеро участковых, на долю которых приходится 15 тысяч местных жителей. Основной контингент: условно-досрочно освобожденные, условно осужденные, семейные дебоширы, люди с наркозависимостью и стоящие на учете в психдиспансере. На всех них заведены специальные карточки учета.
Достаю из картотеки первое попавшееся «дело». Семейный дебошир, вернее… дебоширка. 33-летняя представительница слабого пола держит супруга в таких ежовых рукавицах, что бедняге приходится прибегать к помощи защитников правопорядка, чтобы уберечься от крутого нрава жены. «В этом нет ничего необычного, — комментирует старший участковый уполномоченный Олег Маркелов. — Леди нынче такие… деятельные». В карточке стоят пометки: разъяснительные беседы проведены. Пока вмешательство милиции ограничивается устной укоризной.
Олег Николаевич служит здесь с 1994 года. Его рабочий день начинается в 8 утра и нередко заканчивается к 10 часам вечера. «Жена пока из дома не выгоняет», — усмехается мужчина. На вопрос, к чему такая жертвенность, пожимает плечами: и эту работу кто-то должен выполнять.
Помимо картотеки старший участковый показывает и другой свой инвентарь: журнал приема граждан, паспорт административного участка, рабочая тетрадь с планами как на месяц, так и на каждый день. Все эти документы заполняются вручную: в участковом пункте только один компьютер на всех, и используется он в основном для входа в информационную базу данных — установить личность или идентифицировать оружие. Поэтому руки Маркелова похожи на руки школьника: на пальцах отчетливо голубеют следы от пасты шариковой ручки. «Вот вроде всего хватает, кроме компьютеров», — обводит взглядом помещение старший участковый.
В шесть вечера здесь начинается прием населения. Время выбрано для удобства трудящихся. Однако большинство пришедших на прием — безработные. Первым заходит веселый пожилой мужчина, который вчера написал заявление о потере паспорта, а сегодня его нашел на нижней полке тумбочки — «завалился». «Опять, что ли? — не удивляется заглянувший в кабинет другой участковый. — Ну пиши заявление о находке, потом вместе сходим снимем ксерокопию твоего паспорта в соседний магазин». Да, ксерокса на «базе» тоже нет.
Беззаботного пенсионера сменяет безработный условно осужденный, пришел отмечаться. «Знаешь, куда меня Центр занятости на работу направляет? — вместо приветствия обращается он к Олегу Николаевичу. — В архив МВД». Тот поднимает голову от бумаг: «Ты же там все разворуешь». Для подобного предположения есть основания: у посетителя 3 «ходки», а судимостей и того больше. И все за кражи. «Да судья меня последний раз по старой памяти осудила», — острит мужчина.
Пока продолжается прием (кто-то встает на учет, кто-то пришел за характеристикой), листаю журнал. От рукописных жалоб становится грустно: побила сноха, сосед нарушает тишину в ночное время, повреждена машина, оставленная на ночевку во дворе. Женщина пишет заявление на знакомого, совместная пьянка с которым закончилась ударом бутылкой по голове. Другой горожанке дочь не возвращает долг в 13 тысяч рублей. Сын ругался нецензурными словами, нанес побои матери, зять разрушает покой семьи. Кто-то получает угрозы и оскорбления по телефону. Другой жалуется на некоего сочинителя, «словом унижающим честь и достоинство гражданина России». Никак не хотят люди жить в мире друг с другом.
После бесед с контингентом выходим на территорию. По дороге в квартиру-притон подучетных алкоголиков Олег Николаевич рассказывает случай, происшедший накануне. Житель его участка подозревался в грабеже. Милиционер несколько раз наведывался к нему домой, но никого не заставал. Наконец, повезло: дверь открыла жена, под ногами крутился двухлетний сын. Женщина была категорична: мужа не видела несколько недель, где он шастает, ей неведомо. Но стоило хозяйке дома отвернуться, как малыш громким шепотом сообщил дяде: «Папа в туалете» и даже пальцем в ту сторону ткнул для пущей убедительности. Действительно, глава семьи обнаружился на полу совмещенного санузла, а для конспирации накрылся одеялом.
Подъезды, в которых живут неисправимые любители горячительного, видно сразу: на них отсутствуют домофоны. Видимо, жильцы не видят смысла запираться от посторонних, когда от «своих» покоя нет.
Стук в первую обшарпанную дверь результатов не дает. «Да ушли они, Олег Николаевич», — подсказывают откуда-то сверху. На пути к следующему адресу участкового цепко хватает за рукав старушка: «Маркелов, они меня опять обижают», — доверительно сообщает она и начинает длинное повествование о всевозможных заговорах, которые против нее плетут. Напрасно старший участковый уговаривает собеседницу прийти к нему на прием: та боится, что по дороге с ней случится страшное. «Хорошо, — сдается милиционер. — Я к вам сам завтра зайду». Успокоившись на этом, женщина исчезает в темноте.
Олег Николаевич поясняет, что у старушки психическое заболевание, и она всюду видит угрозы. О подобных пациентах участковых уведомляют больницы при выписке: время от времени состояние душевнобольных нужно проверять, и в случае проявления нехороших симптомов сообщать по месту лечения.
Дверь квартиры открывает вполне симпатичный молодой здоровяк. Даже относительно прилично одетый. Однако страшная вонь ударяет в ноздри сразу. Осторожно проходим внутрь. Боюсь, что наши подошвы уничтожили нескольких тараканов: те и не думают разбегаться при виде людей. Ободранные стены, немытая посуда, годами нестиранное белье.
«Хозяин на улице, — скучным голосом сообщает молодец, — скажу, чтобы пришел к вам». И добавил еще более скучно — мол, помнит, что гостей сюда водить не велено, шуметь запрещено, и жалоб от соседей быть не должно. И вообще, сам он племянник, временно живет у дяди, а что безработный, так не ваше дело.
«В советские времена таких осуждали за тунеядство, — грустно замечает Маркелов. — А сейчас мы бессильны что-либо сделать. Их даже судом не выселишь: за эту квартиру исправно платит сестра из Израиля. Остается только жалеть соседей, которые никакими силами не могут избавиться от тараканов».
Да уж, круг общения у участковых милиционеров, прямо скажем, не слишком приятный. Невольно напрашивается вывод, что их знают только неблагополучные жители микрорайона. Респектабельным чебоксарцам такое знакомство вроде как ни к чему. «Ничего подобного, — отвергает такое предположение Олег Николаевич. — Своего участкового должен хоть раз увидеть каждый, а в идеале гораздо чаще». Дело в том, что паспортный стол сведения о прописавшихся на участке новобранцах не предоставляет. Вот и приходится человеку в форме ножками обходить подведомственную территорию, чтобы выяснить, кто и как фактически проживает. Такие визиты обязательны раз в квартал.
А вы знаете своего участ-кового?
Источник: "Чебоксарские новости"