"Республика" № 45-46 (378-379) 5 июня 2002 г.
История чувашской письменной культуры уходит в глубь веков. В V–IX веках наши предки предположительно пользовались рунической письменностью, в X–XIII веках – арабской. Но татаро-монгольское нашествие огнем и мечом уничтожило все культурное и письменное наследие волжских булгар, что лишило их, а значит, и нас, древней исторической памяти. Наступил бесписьменный период, который характеризуется выражением "чăваш кĕнекине ĕне çинĕ" ("чувашскую книгу корова съела").
Во второй половине XVIII века чуваши создали свою письменность на основе славянской (русской) азбуки. Это было действительно большим событием в истории просвещения, которое послужило мощным средством в развитии духовной культуры и чувства национального самосознания. К сожалению, этому предшествовало несколько веков регресса.
С конца 60-х годов XVIII века передовая часть чувашской интеллигенции (воспитанники монастырских, новокрещенских школ и выпускники духовных училищ и семинарий, священники чувашских приходов, чиновники госучреждений) пользовалась русской азбукой, созданной славянскими просветителями Кириллом и Мефодием. Вхождение в состав Московского государства и принятие христианства, таким образом, способствовали и ускорили процесс зарождения чувашской письменности на основе русской графической системы.
Петербургская Академия наук, начиная с 30-х годов XVIII века, стала проявлять интерес к изучению истории, экономики, культуры и языка народов России. В начале октября 1733 года в Чебоксарах и Казани находилась научная экспедиция под руководством членов Академии наук Г. Ф. Миллера и И. Г. Гмелина, которым перед выездом в далекий путь вплоть до Камчатки предписывалось: "знатнейшие слова... всех чужих языков пробы собирать". В последующих годах русские деятели В. Н. Татищев, И. И. Лепехин, П. С. Паллас, П. И. Рычков и другие известные ученые организовали научные экспедиции в чувашский край. Благодаря их усилиям, было положено начало научному изучению лексики и грамматики языков народов Волго-Камского региона.
В 1755 году Петербургская Академия наук издала первую грамматику русского языка – "Российскую грамматику" М. В. Ломоносова, а через 14 лет, в 1769 году, в типографии той же Академии наук была отпечатана книга под заглавием "Сочинения, принадлежащие к грамматике чувашского языка" – первый учебник чувашского языка. Она увидела свет на основе высланной 14 марта 1768 года рукописи "Сочинения на чувашском языке" архиепископом Казанским В. Пуцеком-Григоровичем из Казани в адрес директора Академии наук графа В. Г. Орлова.
К 11 мая 1769 года рукопись была отпечатана в количестве 608 экземпляров: на александрийской бумаге – 8, на простой – 600 экземпляров и вывезена для продажи в книжный магазин Академии наук, о чем в газете "Петербургские ведомости" от 22 мая 1769 г. напечатано сообщение о передаче тиража в книжную лавку для продажи по 20 копеек. Таким образом, можно считать, что чувашский язык одним из первых среди других языков народов России получил гражданское признание.
По объему данная грамматика содержит 68 страниц. В ней имеются предисловие, краткий очерк морфологии чувашского языка, лексикографические списки, которые расположены после каждой части речи и представлены в виде чувашско-русского словаря. Цель и задачи первой печатной грамматики чувашского языка изложены в предисловии, написанном, по мнению некоторых ученых, одним из членов издательской комиссии Академии наук академиком С. Я. Румовским (1734–1812), выдающимся астрономом и филологом.
В нем ясно выражена передовая мысль русской научной общественности, придерживающейся демократических принципов, глубокого уважения к достоинствам национальных меньшинств России. Автор одобрительно отзывается о нерусских народах, называя их "членами тела нашего, что они наши сограждане, которые между нами внутрь пределов единого отечества обитают".
Составитель первой печатной грамматики чувашского языка был стихийным фонологом. Для обозначения звуков чувашской речи он взял графическую систему русской азбуки. Его чувашский алфавит состоял из 35 букв, из которых 31 заимствована из русского алфавита, одна буква – из латинского, а три буквосочетания созданы самим автором по образцу буквосочетания в "Российской грамматике" М. В. Ломоносова. У автора не было четкой дифференциации в определении и обозначении звуков чувашской речи. Особенно характерно это для букв, принятых для выражения гласных звуков. Например, гласные звуки а, е, у не получили в грамматике своего буквенного выражения.
Однако изображение звуков чувашской речи буквами русского алфавита явилось достижением и сыграло позитивную роль в развитии чувашской письменной культуры до второй половины XIХ века. Претерпев некоторые упрощения и уточнения, этот алфавит просуществовал до реформы, произведенной в 1866 году известным исследователем чувашского языка Н. И. Золотницким, а после него – просветителем И. Я. Яковлевым.
Грамматическая часть "Сочинений..." представляет собой элементарный курс морфологии. Автор выделил в чувашском языке восемь частей речи (существительное, прилагательное, числительное, местоимение, глагол, наречие, междометие и предлог), два вида склонений и два числа, пять падежей (именительный, родительный, дательный, винительный, относительный (нынешний творительный падеж). В практической части грамматики даны 1382 слова, в которых легко распознаются фонетические, лексические особенности верхового (окающего) и низового (укающего) диалектов чувашского языка. В лексикографических списках параллельно приводятся слова и их формы диалектов: вот – вуть (огонь), чора – чура (слуга, служанка), согань – сугань (лук), ораба – ураба (телега) и т. п.
Словарь любого языка является показателем роста экономической, хозяйственной и культурной жизни народа. Прочитав, например, чувашско-русский словарь "Сочинений...", читатель узнает, какие хлеба и овощи выращивали чуваши в XVIII веке. В данном словаре имеются названия хлебов: орба – ячмень, пурзя – горох, вирь – просо, тола – пшеница, сьулю – овес, ыражь – рожь, кандарь – конопля, идень – лен, хумла – хмель; названия овощей: кишмань – брюква, кижирь – морковь, сугань – лук, ыхра – чеснок, хыярь – огурцы, нимичпурзя – бобы, сяркь – репа, пурсь – перец, хирли кшмань – свекла и др. Однако среди слов, обозначающих овощи, нет слова картофель и его чувашского эквивалента паранка или серулми. Видимо, в первой половине XVIII века чуваши еще не знали и не сажали картофель.
Первая чувашская грамматика появилась в царствование Екатерины II. Можно предполагать, что летом 1767 года она совершила путешествие по Волге от желания познакомиться с восточными губерниями Российской империи. Путешествие Екатерина II начала 28 апреля. 2 мая императрица из Твери направилась вниз по Волге и посетила ряд городов Поволжья, в том числе Нижний Новгород, Васильсурск, Козьмодемьянск, Чебоксары (25 мая), Казань и Симбирск. Вероятно, именно во время посещения Казани Екатерина II и В. Г. Орлов могли предложить архиепископу В. Пуцеку-Григоровичу подготовить рукописи первых грамматик чувашского, марийского и удмуртского языков.
Где и кем составлена рукопись первой печатной грамматики чувашского языка? Ясно одно, что рукопись выслана из Казани в Академию наук архиепископом Вениамином. Но сам ли В. Пуцек-Григорович составил ее, а может, кто-нибудь из его воспитанников-чувашей или учителей? Среди историков и языковедов по этому поводу нет единого мнения: одни доказывают, что она составлена самим В. Пуцеком-Григоровичем, другие пишут, что автором является проповедник чувашского языка Нижегородской духовной семинарии Ермей Рожанский. Иные утверждают, будто бы грамматика является коллективным творением учащихся-чувашей Казанской духовной семинарии по заданию архиепископа В. Пуцека-Григоровича.
Автор этого очерка придерживается несколько иной версии. Суть ее в том: в 60-х годах XVIII века в Спасско-Преображенской монастырской школе, которой руководил архиепископ В. Пуцек-Григорович, учился Михаил Ишутов из чувашского села Аттиково Свияжского уезда (теперь Козловский район), который затем был исключен по неуспеваемости. Однако он все-таки продолжил учебу в Свияжской монастырской школе. По чьей-то протекции Михаил Ишутов оказался в Санкт-Петербурге и в 1767–1769 годах работал в святейшем синоде копистом. Вполне возможно, что именно он мог участвовать в чтении корректуры книги, так как в 1769 году он находился в столице России. Не сам ли архиепископ Вениамин Пуцек-Григорович устроил его работником в святейший синод?
Сочинение и издание первой чувашской грамматики явилось большим событием в истории культуры и просвещения чувашского народа. В течение ряда десятков лет (до 1836 г.) она была единственным учебным пособием для чувашей и русских, обучающихся в духовных училищах и семинариях Нижегородской, Казанской и Оренбургской епархий. По своему историческому значению она может быть сравнима с "Российской грамматикой" М. В. Ломоносова. По глубине и полноте изложения фактов языка эти две грамматики, безусловно, стоят на разных уровнях, но по исторической роли, по отношению к чувашскому народу "Сочинения, принадлежащие к грамматике чувашского языка" открыли ученому миру России и Западной Европы чувашский народ и ознакомили с его языком. После выхода "Сочинений..." немецкие, французские и датские языковеды и историки в своих рецензиях впервые заговорили, что чувашский язык представляет одно из тюркских, а не финских наречий. В 1825 году чувашская грамматика была впервые переведена на французский и издана в Париже.
Следует отметить, что в архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Казани и Ульяновска таится огромное количество материалов по истории просвещения и культуры чувашей. Заслуги В. Пуцека-Григоровича в том, что он стоял у истоков христианского просвещения чувашского, марийского и удмуртского народов, был инициатором и организатором составления и издания первых печатных грамматик языков на основе русской графической системы. Известно, что с 1730-х годов и до конца XVIII века в казанских новокрещенских школах училось около 500 чувашских мальчиков, которые затем определялись в приходы служителями культа или назначались чиновниками в государственные учреждения. Наиболее одаренным выпускникам разрешалось продолжать учебу в духовных семинариях и академиях.
Как памятники письменности, первые грамматики положили начало научной разработке вопросов чувашского языка, явились подспорьем для создания более совершенных учебных пособий, двуязычных и многоязычных словарей.
Андрей АЛЕКСЕЕВ,
член Союза журналистов РФ.