На обложке книги - две фигуры: солдата в телогрейке, галифе, кирзовых сапогах и шапке ушанке и мальчонки лет пяти-шести, одетого тоже почти по-военному. Конечно, вы догадались: это «Судьба человека» Михаила Александровича Шолохова.
С тех пор как стали приоткрываться белые и чёрные пятна нашей истории, в том числе литературы, наше отношение к творчеству М.А.Шолохова изменилось. Касается это прежде всего романа «Поднятая целина». Мы теперь знаем, что написан он был написан по личному заказу Сталина, печатался буквально «с колёс» и с современных позиций не выдерживает критики, ведь сталинская политика коллективизации, воспеваемая в романе, потерпела физический крах.
Другое дело «Судьба человека». Хотя прошло сорок девять лет с момента создания рассказа, не могут новые веяния изменить нашу реакцию на такие, например, строчки: «Я сбоку взглянул на него, и мне стало что-то не по себе... Видали ли вы когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные такой неизбывной смертной тоской, что в них трудно смотреть? Вот такие глаза были у моего собеседника».
Никто без волнения, не в состоянии прочитать и следующий монолог Андрея Соколова в начале рассказа: «Иной раз не спишь ночью, глядишь в темноту пустыми глазами и думаешь: «За что же ты, жизнь, меня покалечила? За что так исказила?» Нету мне ответа ни в темноте, ни при ясном солнышке. Нету и не дождусь!»
Никогда не дождутся мучительного на этот вопрос и миллионы сверстников Соколова, не вернувшихся с полей сражения, умерших от ран и преждевременных болезней уже в мирное время, после Победы.
Поначалу жизнь Соколова складывалась, как у многих его одногодок. «В гражданскую войну был в Красной Армии ... В голодный двадцать второй подался но Кубань, ишачить на кулаков, потому и уцелел». Судьба щедро вознаградила Соколова за его мытарства, подарив такую жену, как его Ирина: «Ласковая, тихая, не знает, где себя усадить, бьётся, чтобы и при малом достатке сладкий квасок тебе сготовить». Может была Ирина такой потому, что воспитывалась в детском доме и вся нерастраченная ласка пришлась на мужа с детьми?
Но Человек зачастую не ценит то, чем обладает. Недооценил, мне кажется, свою жену и Андрей Соколов перед уходом на фронт. «Другие женщины с мужьями, с сыновьями разговаривают, а моя прижалась ко мне, как лист к ветке, и вся дрожит... Она и говорит, и за каждым словом всхлипывает: «Родненький мой ... Андрюша... не увидимся... мы с тобой... больше... на этом... свете...» Андрей Соколов оценит эту последнюю встречу значительно позже, уже после известия о гибели жены вместе с
дочерьми: «до самой смерти, до последнего моего часа, помирать буду, а не прощу себе, что тогда ее оттолкнул!..»
Остальные же его поступки в военную годину и после Победы были достойными, мужскими. Мне понравилось рассуждения Соколова о настоящих мужчинах на фронте. Он «терпеть не мог этаких слюнявых, какие каждый день, к делу и не к делу, женам и милахам писали, сопли по бумаге размазывали. Трудно, дескать, ему, тяжело, того и гляди, убьют. И вот он, сука в штанах, жалуется, сочувствия ищет, слюнявится, я того не хочет понять, что этим разнесчастным бабенкам и детишкам не слаще нашего в тылу приходилось».
Не сладко пришлось на фронте и самого Соколову. Провоевал он меньше года. После двух легких ранений - тяжелая контузия и плен, который в официальной советской пропаганде того времени считался позором. Впрочем, Шолохов, на мой взгляд, успешно обходи! подводные камни этой проблемы: он ее просто не касается, что неудивительно, если мы вспомним время написания рассказа - 1956 год. Но зато испытаний в тылу врага Шолохов отмерил Соколову сполна. Первый подвиг: убийство предателя Крыжнева. Не каждый из нас решится помочь совершенно незнакомому взводному. А Соколов помог, удушил предателя. Я считаю, что он сделал это потому, что незадолго до этого совершенно незнакомый офицер-военврач помог Соколову, вправив ему вывихнутую руку: Андрей увидел гуманизм и благородство одного и низость и трусость.
Самого Соколову в смелости не отказать. Подвиг второй - попытка побега. Воспользоваться оплошностью охранников, бежал, ушел на сорок километров, поймали, собак на живого спустили... Выжил, не согнулся, не смолчал, «критикнул» режим в концлагере, хотя знал, что за это — верная смерть. Шолохов мастерски описывает сцену противоборства рядового русского солдата Соколова и матерного фашистского разведчика Мюллера, ставшего комендантом концлагеря. Этот спор решается в пользу русского солдата. Даже большой знаток русской души, много лет нелегально проработавший в СССР, говоривший по-русски, Мюллер вынужден был признать: «Вот что, Соколов, ты - настоящий русский солдат. Ты храбрый солдат. Я тоже солдат и уважаю достойных противников. Стрелять я тебя не буду».
Отплатив Мюллеру и всем врагам за дарованную жизнь, Соколов осуществил успешный побег из плена, прихватив бесценного языка, своего майора-строителя. Казалось, судьба должна смилостивиться над Соколовым меня буквально «мороз по коже прошёл», когда я узнал ещё о двух ударах, выпавших на долю героя: гибели жены и дочерей под бомбёжкой в июне 1942-го и сына в день Победы.
Какой же должна быть душа Соколова, чтобы не сломиться после всех трагедий, да ещё усыновить Ванюшку! «Два осиротевших человека, две песчинки, заброшенные в чужие края военным ураганом невиданной силы... Что-то ждёт их впереди?» - спрашивает в финале рассказа Шолохов. Поколения Соколова нынче уже почти не осталось в живых. 2005 год всё таю! Ванюшке - за 60. Так хочется, чтоб поколение Ивана выдержало все невзгоды. Такова уж судьба русского человека!